все же я клинический идиот. я удивляюсь, как ухитрилась дожить до своих почти 28. и даже без единого перелома. ну да, сливки в мусорку вылить, а упаковку в чашку с кофе это мелочь. про микроволновку тоже мелочь. офис мой маленький. никакого захламления. сижу в нем с весны и я только сейчас, млеать, заметила, что у нас ВНЕЗАПНО есть микроволоновка! кофемашина стоит как раз на ней. а кофе я выпиваю чашки по четыре-пять за рабочее время. и все равно для меня наличие микроволновки стало откровением. да даже утром сегодня едва не словила люлей от несущейся тачки. иду, курю, думаю о своем. поднимаю глаза на светофор - красный. мозг мне вкрадчиво шепчет, что красный на самом деле зеленый. и я, разумеется, преспокойненько топаю дальше. топала недолго, почти сразу тот самый мозк разорвал ор клаксона. как наверное обосрался водила той тачки, когда я еще несколько секунд с тупыми телячьими глазами озиралась, пытаясь сообразить где АПАСНАСТЬ и куда мне собственно прыгнуть. ибо первым порывом было почему-то прыгнуть вперед. и ок, что не прыгнула, там бы уже не увернуться. в результате тащилась дальше до офиса на трясущихся-негнущихся ибо ссыкотно.

@темы: бессмысленный набор букв

---

в общей сложности из-за меня было вайпов шесть. первые разы я хаотично бегала, собирая ВСЕ звуковые кольца, до которых могла дотянуться. скажу точнее. первые три пулла. потом было ровно, ровно, ровно, а потом на последней фазе я опять собирала кольца. потому что внезапно они РАСТРАИВАЮТСЯ! а я внезапно была очень далеко. и еще два раза я всех убила, потому что по танковской привычке неслась впереди планеты всей и первая ловила плюшки от босса на переходах. а там еще и офигенный бонус. после перехода с платформы на платформу агро, походу, обнуляется. но в целом я собой скорее довольна чем недовольна.

@темы: бессмысленный набор букв

---

весь мир сговорился и говорит о сексе. секс со всех сторон. пилять. так нельзя. а у меня последней была Рыжая. и вообще все это было так сумбурно. не люблю так. люблю, чтобы как минимум ночь. сутки. все выходные. неделя, в конце-концов. чтобы как тогда. вставать только сбегать покурить да и встретить курьера с роллами.
а все что было, утекло сквозь пальцы. сама выпустила. сама поставила заслонку, чтобы не просочилось ничего. потому что так лучше. для нее точно. и на самом деле не жалею. ну разве что чуть-чуть. по этим выходным. виски, мандаринки, наручники, ковер. где-то между море пошленьких шуточек про борщи и соседа. и она. живая такая, горячая под пальцами. податливая, щедрая и острая.
я все сделала правильно.

@темы: бессмысленный набор букв, картиночки, да

---

спать это хорошо. спать это очень хорошо. за это я так люблю выходные. и сны еще такие.... такие... давноя таких не видела. такая мне женщина снилась клевая. и просыпаться с этим ощущением тепла на ладонях. ням-ням.
а призыв демона почти доигран. осталось-то, пару точек поставить. и что я могу сказать... Мяка офигенна. и офигенно с ней играется. теперь сижу и думаю, а почему столько времени потеряли? общаемся довольно давно, а порпшить только сейчас руки дошли. ну да ладно. пусть с задержкой, но зато как офигенно-то! по крайней мере я довольна.
а и да, настал-таки тот момент, когда не делюсь некоторыми отыгрышами вообще. а все потому, что ВНЕЗАПНО стесняюсь. кто бы мог подумать, что я это вообще умею. но да. стесняюсь.
и что-то внезапно люди хотят меня поиграть. эта хочет, вот эта, вон та еще. а жить-то, млеать, когда? потом вспомнила, что все равно 80% всех отыгрышей идет на работе. так что можно смело пожать плечами "а почему бы и нет".


[2:28:06 | Изменены 2:28:17] Танни: *тискает Лаи за попку. тычет пальчиком в дырочку, которая ниже экватора*
[2:28:13] Korean: Бляяяяя
[2:28:31] Танни: так. вроде все, что любишь собрала в одном посте :3

ну правда, нафига люди в описаниях юзают эти омерзительные уменьшительно-ласкательные? да еще и в таких количествах? все эти сосочки-дырочки-ушки-пальчики... как только в тексте встречаю, первое желание его тут же закрыть и больше никогда не открывать.

чуть не забыла какую-нибудь картинку. под настроение ничего нет, потому будет рандомная баба

@темы: бессмысленный набор букв, картиночки, да

---

вот, оказывается, какая я няша)

03.11.2012 в 01:36

Пишет  Илльфорте:

Моя нубочка - загривочница. Катается на самом няшной панде во всех смыслах этого слова

За что ей самые большие лучи любви за сегодняшнюю экскурсию как в эстетическом плане, так и в наживном

@темы: бессмысленный набор букв, картиночки, да

---

ДЕМАН!!11

Уже третью ночь подряд Яхель почти не спала. Она ворочалась, сминая простыни, утыкалась взглядом в потолок, снова зарывалась лицом в подушки, но никак не могла выкинуть из головы этот проклятый ритуал. "Тебе еще рано думать об этом" вновь зазвенел в памяти стальной голос наставницы, обрывая робкие попытки синдорейки высказаться. Закрывая глаза, девушка снова видела этот холодный и надменный взгляд, с каким-то презрением искривленные тонкие губы. Тогда ученице ничего не оставалось, кроме как опустить голову, угрюмо изучая носки туфель. Но как же так? Почему? Разве Лаилен не сама нахваливала ее способности? Разве не она подбадривала Яхель после следующих друг за другом удач? Почему же в этот раз она не хочет помочь?
Дрогнули узкие плечи, когда, перевернувшись в очередной раз, рыжеволосая разглядела в темноте уголок тяжелой книги. Чернокнижница позволяла пользоваться своей библиотекой так, как заблагорассудится ученице. И потому эльфийка крови с чистой совестью унесла гримуар к себе, как и множество других книг. Чтобы так же, как и обычно, просиживать ночи, изучая все тонкости обрядов, зубря заклинания. Она знала, что малейшая ошибка может привести к печальным последствиям, а потому прилагала еще больше усилий оттачивая, хотя бы в теории, знания, до которых удавалось добраться.
"Тебе не стоит развлекаться с вызовом демонов более высокого уровня, пока не освоишь эти". Казалось, что чуть хрипловатый голос исходил от стен, разрушая покой. Не выдержала, резко поднялась и накинула на тело просторный тонкий халат. Заходила по комнате, покусывая ногти, меряя шагами клетушку своей спальни. Она сомневалась, она терзала себя сомнениями, постоянно меняла решения. Снова взгляд зацепился за кованый уголок раскрытой книги. Зажгла свечу и вновь склонилась над желтоватыми, хрупкими страницами. Тонкая бледная кисть девушки осторожно прикоснулась к бумаге. Очень грубый и схематичный рисунок изображал того самого демона, что не давал покоя рыжей. Прикусила губу, повторяя подушечкой пальца контур. Широкие плечи, полыхающие грубые клинки, словно огромные ножи мясника, мощный торс. Поздно почувствовала боль. Резцы слишком уж отчаянно впились в плоть. Даже небольшая капля крови соскользнула на страницу, разбившись о лицо существа, почти скрытого тяжелым шлемом.
Одним резким движением захлопнула книгу и выпрямилась. Решимость мелькнула во взгляде, когда девушка, прижимая гримуар к груди резко развернулась и почти бегом кинулась из комнаты. Ступенька за ступенькой, все ниже. Сердце колотилось в груди, словно пытаясь пробиться к старому темному переплету. Она сделает это. Она сможет. Она не оставила места сомнениям и даже не заметила как дрожать пальцы от предвкушения и азарта. Подвал дома был просторным и даже каким-то уютным. Небольшой алтарь, стопки книг и россыпь свитков. Ополовиненая бутыль вина маняще сверкнула в полумраке, отражая слабое свечение жезла. Яхель не стала сопротивляться соблазну. Плеснула в бокал алого, залпом опрокинула к себя, сводя на нет остатки опасений, дрожь в пальцах. Стремительно, не позволяя себе остановиться, чтобы передумать, рыжая приступила к приготовлениям, постоянно сверяясь с записями. Через какое-то время помещение, раза в три превосходившее спаленку размерами, наполнилось мягким и трепетным стветом, исходящим от свечей. На расчищенном от рулонов пергамента и пучков трав полу появился четкий угольный узор круга. Лишь закончив с приготовлениями Яхель, наконец выпрямилась и смахнула с взмокшего лба рыжие прядки. Естественно даже не заметила, как оставила на коже чернеющее пятно угля. Опомнившись, все же запахнула халат и с какой-то смесью тоски и ликования окинула взглядом подвал. Уже много раз она практиковалась здесь, призывая демонов, экспериментируя с живыми и мертвыми. Сколько уже раз она оставалась ночевать на той широкой, обитой бархатом кушетке, утомленная настолько, что просто не хватало сил подняться к себе. Сейчас же все было каким-то другим. Эльфийка собиралась прыгнуть выше головы и это придавало совершенно необычные оттенки окружающему миру. Судорожно сглотнув, смахнув волосы за спину, чтобы не мешались, синдорейка приступила к чтению заклинаний. С каждым словом, растворившимся в полумраке подвала, глаза ее горели все ярче, зрачки расширились, а губы пересохли от накатывающего возбуждения.

И уголь на полу затлел. Сквозь черноту линий проступило смутно-зеленое, разгоралось, становясь все ярче, медленно пульсируя, повинуясь ритму слов чернокнижницы. Ядовитая, злая зелень подсветила снизу сумрак подвала, отравила кожу эльфийки, исказила цвета, заставила все краски потускнеть, а золото - покрыться плесенью. Ровные линии рисунка растрепало свечением, длинные тонкие иглы огня впились в сумрачный воздух - и пространство, очерченное магической фигурой, содрогнулось, будто от жара.
Настал момент, когда зеленое пламя проросло иголками мрака. Веера, ореолы, радуги из рассыпающихся игл - индиго, пурпур и мрак - кромсали воздух, будто невидимую плоть, и плоть поддавалась, расступаясь, дымясь, вздрагивая с каждым мгновением все сильней.
Дым, подсвеченный не то снизу, не то изнутри, свивался спиралью и копился над центром построения, не рассеиваясь, расползался в воздухе странной кляксой с изъеденными краями.

Эльфийка непроизвольно отшатнулась и на мгновение прикрыла лицо рукой, словно пытаясь отгродиться от неистовствующей мощи, заполняющей помещение. Эта свистопляска и пугала и вызывала восхищение юной колдуньи одновременно. Пришлось облизнуть пересохшие губы. Кулачок стиснул на груди края халата и все же ужас не оставлял своей метки на бледном лице. Рыжая улыбалась, несмотря на волнение, глаза буквально полыхали в такт каждому импульсу мистического света. - Давай, дорогой, выходи. Ну же. - прошептала, вглядываясь в дым.

Дымная спираль налилась тяжестью - зеленым, чудовищным мраком, подсвеченным у самой поверхности рваной пляской огней. Это уже не походило на дым, хотя все еще медленно кружилось, смешиваясь само с собой, продавливая своей тяжестью дрожащую ткань мироздания.
А потом туда, в центр комнаты, где горели на полу линии и росла между ними колонна мрака, потянуло сразу отовсюду легким-легким зябким ветерком. Воздух - весь, в одночасье - остыл, духота провалилась во мрак вместе с запахом бумаги и воска, волосы чернокнижницы чуть шевельнуло дуновением...
И колонна мрака лопнула.
Разлетелся клубами густой, быстро тающий дым, открывая взгляду эльфийки высокую сумрачную фигуру. Ребристый шлем, две пары рогов, массивные плечи в латных пластинах, рукояти оружия над плечами. Руки, сложенные на груди. Мерные движения хвоста разгоняли остатки дыма: демон оглядывал комнату, качая кончиком хвоста, точно рассерженный зверь.
Воин. Воин неведомого мира.

Какое-то время рыжеволосая хрупкая девочка медлила, не в силах оторвать взгляда от зловещей мощной фигуры посреди подвала. И без того тоненькая, сейчас, рядом с демоном казалась совсем маленькой и хрупкой. Казалось, одного взгляда хватит, чтобы переломить эти тонкие птичьи косточки. И все же не было в ней паники или ужаса. Судя по тому, как поджала бледные губы, решимости у эльфийки было хоть отбавляй. Голос был тихим, но твердым. Она знала все все необходимое, чтобы обезопасить себя от нового гостя. Разве не для этого просиживала ночи напролет зубря формулы и заклинания. Голос набирал силу, звенел в холодном пространстве, заклиная демона.

При первых же словах нового заклинания "гость" вздрогнул всем телом, подался назад, непроизвольно закинув руку за плечо - за оружием. Видно было, как под обнаженной лоснящейся кожей ожили мышцы, заскользили, появляясь и пропадая, свиваясь в твердые узлы - словно властная речь чернокнижницы была путами, осязаемыми оковами, и тело демона все напряглось в мгновенном усилии: сбросить, разорвать, превозмочь... Но увы. Сила мышц не значила ничего, оружие было бессильно против слов и начертанных на полу границ, и стены, состоящие из длинных тонких лезвий огня, вспыхнули россыпью искр, когда их коснулся окованный металлом кончик хвоста.
Бесплотное пламя не достигало даже колен демона, одетых в шипастые наколенники... непреодолимая преграда.
Но воин иного мира не желал сдаваться легко. Два чудовищных меча на коротких древках вместо рукоятей одновременно обрушились на границу круга. Они пришлись гораздо выше огня, но все равно - лишь искры рассыпались и погасли, и вздрогнули потревоженные иглы пламени, и голос заклинательницы остался холоден и тверд.
Демон зарычал. Шлем почти полностью скрывал его лицо, лишь глаза светились яростной зеленью под ребристым налобником, да еще видно было, как исказились в напряженном оскале черные, твердо очерченные губы. Он рвался к чернокнижнице, стремясь уничтожить ее, ее коварную волю, так неожиданно и подло пленившую его - он рвался к ней, чтобы убить и уйти... и сам не заметил, как что-то изменилось. Ловушка действительно была коварна. Куда коварней, чем воин мог ожидать. Звучали слова заклинания, холодный и чистый голос эльфийки сплетался в воздухе, будто хрустальная нить - и гнев, еще несколько мгновений назад обращенный на нее, на ловца, обратился против самой ловушки.
От "выбраться, убить и уйти" осталось одно только "выбраться".
Правый меч демона с размаху ударил в пол косо срезанным острием - вплотную к горящему кругу. Багрово-серая сталь, закаленная в огне иного мира, отозвалась даже не звоном, а стоном; из каменной плиты полетели обломки. В стене зеленого пламени образовалась узкая брешь. Еще удар - уже двумя клинками одновременно. Брешь расширилась, длинная трещина поползла по камню к ногам чернокнижницы. И туда, в эту брешь, которую уже не было времени расширять сильней, воин вбил свое собственное тело - будто меч в камень, с яростью отчаяния совершая невозможное.
И опустевшая западня погасла. Сразу стало темней - лишь несколько свеч у алтаря слабо рассеивали навалившийся сумрак. А у границы умершего круга - за границей, не внутри, а вне ее, - тяжело опираясь на мечи, поднимался с пола демон в дымящихся латах, и четыре недлинных узких клинка, приваренных к кольцу на конце хвоста, звякали о камень.

Она не ожидала такого напора. По спине скользнул холодок страха, костяшки пальцев жалобно хрустнули, когда эльфийка с силой стиснула кулаки. С каждым ударом мечей Яхель вздрагивала, будто не каменный пол раскалывали лезвия, а ее плоть. Если она закричит - никто не услышит. Юная чернокнижница сама приняла необходимые меры когда-то, чтобы сокрыть в тайне свои занятия. Босая и неожиданно беззащитная, вновь отступила перед змеящейся у ног трещины. Темнота не была кромешной, но чуть воспаленные глаза невыспашейся синдорейки далеко не сразу привыкли полумраку. Несколько ударов сердца успела отсчитать смертная, пока могла ориентироваться лишь по звуку. Треск редких искр, настойчивое шипение латных пластин, тяжелое дыхание. Его или ее? Зрачки вновь расширились, но уже отнюдь не из-за удовольствия или азарта. Яхель просто цеплялась взглядом за очертания демона, за слабые отблески лезвий. За спиной воина робко трепетали свечи, облизывая широкие плечи мягким теплым светом. Девушка же, разделенная со спасительным мерцанием его телом, буквально утонула в вязкой тяжелой тени "гостя". Только тлеющие яростью угли глаз, казалось, пригвозждают ее к полу.
Какая-то незримая нить лопнула в груди. Эльфийка упрямо тряхнула головой, рассеяивая оцепенение. В конце-концов она не бессловестная овца на бойне и лопнувший барьер - еще не конец. С нездоровым упрямством вскинула узкий бледный подбородок, надорвала тишину звонким приказом. - Назови свое имя, демон! - сухо щелкнули пальцы синдорейки, привлекая внимание Стража Гнева.

Формула контроля оборвалась и смялась... и, уже почти обессилев, замкнулась-таки в невидимый круг. Новая граница, кольцо дрожащего голоса, и выкрик - щелчок ключа в замке-заклинании: имя!
Меч со скрежетом поехал по камню, высекая редкие искры. Щелкнули когти. Метнулся в сторону, ловя равновесие, хвост; вся тяжелая, собравшаяся в напряженный ком фигура демона опасно пошатнулась на мгновение...
Но нет - клинок попал острием в трещину и остановился, и воин обрел опору, и медленно-медленно поднялся перед заклинательницей во весь рост.
Тяжелый выдох смешался со стоном.
Кайх-Соору... - смутно соткалось из стона и выдоха.
Демон не заметил, что произнес это вслух: имя, собственное имя, вдруг вставшее в памяти в ответ на приказ чернокнижницы. Ему казалось, что он вспомнил его молча.
Теперь - убить. Убить и уйти.
Воин потратил силы, проламывая собой паутину заклятий и ограждающий круг. Но теперь лишь это хрупкое существо, весящее меньше, чем любой из его мечей, стояло между ним и свободой - много ли сил потребуется для того, чтобы смести его прочь? Наверняка нет. Она так мала и беззащитна, эта создательница подлой ловушки, ее волосы похожи на огонь Азерота, ее кожа бела, как драгоценная кость, ее глаза мерцают зеленью, знакомой и незнакомой одновременно, у нее узкие запястья и хрупкие пальцы, и тяжелый шелк одеяния омывает легкое тело, и рука ее, тонкая, изящно изогнувшаяся в повелительном жесте, так удивительно охвачена невесомым отблеском свеч... Демон еще не видел таких существ. Статуэтка, драгоценная статуэтка - кость, золото и янтарь... и незримое пламя, заточенное внутри статуэтки.
Он чувствовал ее душу - так, как чувствуют запах. Он ощущал, как растерянность смыло гордыней и гневом, как душа ее - огонь в хрупкой оправе - расцвела зелеными злыми радугами силы, и в холодном, разреженном воздухе чуждого мира ему стало теплей.
Он ощущал... смотрел...
Убить и уйти, - вспомнил он. Вспомнил без гнева, устало и равнодушно, как о чем-то, навязанном извне. Надо убить ее и уйти.
Вспомнил - и ничего не сделал.

- Кайх-Соору. - эльфийка не смаковала это имя, перекатывая теплым камнем на языке. Ее голос был сух как треск надломленной мертвой ветки. И все же удовольствие затаилось где-то в уголках губ, вплелось в тень чуть приопущенных ресниц. Какое-то время она просто стояла снизу вверх взирая на своего демона. Да, теперь она считала его своим. Имя, что он произнес, подчиняясь воле заклинания было куда надежнее магических барьеров и зачарованных цепей. В полумраке не так заметна была ее улыбка, сделавшая четче ямочки на щеках, немного украсившая бледное уталое лицо. С тем же успехом она она могла погрузить руку в его грудную клетку и сжать пальцами могучее сердце. Если что-то пойдет не так, просто вонзить когти. Если что-то пойдет не так... Но Яхель не допускала и мысли о том, что могла просчитаться, ведь сейчас этот темнокожий гигант был в ее власти. Это пьянило. Даже чуть качнулась, так закружилась голова от успеха, от ощущения собственного могущества.
Она двинулась навстречу Стражу. Мучительно-медленно, проскальзывая сквозь расстояние как через густеющую смолу. Черный шелк с алой вязью орнамента чуть разошелся, открывая трогательно-хрупкое колено, сверкнули белизной тонкие "птичьи" ключицы. В синдорейке не ощущалось и следа робости или сомнения. Узкая кисть потянулась к широкой груди демона, замерла на мгновение, прислушиваясь к жару, исходящему от чернеющей в этом скудном освещении кожи. И все же пальцы не дрогнули, когда подушечки все же соприкоснулись с его телом. Глаза расширились, передавая целый поток эмоций. Восхищение, с привкусом страха, нежность близкая к материнской, наслаждение. С таким же трепетом можно было бы гладить лоснящуюся шкуру огромного сабера. С той лишь разницей, что Кайх-Соору был куда опаснее любой из тварей, топчущей земли Азерота.

Убить и уйти... Голос заклинательницы баюкал усталую мысль, качал ее, прятал, заволакивал сумраком и рыжими ореолами свеч, и когда она подошла вплотную - мысль исчезла.
Уйти?..
Воин не заметил, как и когда она исчезла. Белая, белая статуэтка, янтарь и золото, и шелковый мрак одежд; торжество победы, которым она пахла, и еще множество запахов - запахов чужого, невиданного мира, который для нее был родным. Они смешивались, эти запахи - те, что исходили от нее, и те, которыми дышали сумерки комнаты - и демон, расслабленно опустив оружие, буквально впитывал их странную гармонию.
Пальцы чернокнижницы были невесомы и прохладны. Почти как ее голос, произносящий: Кайх-Соору... Как вся она, такая беззащитная и бесстрашная, такая невозможно нежная в сравнении с живущим в ней пламенем.
Она коснулась груди демона, и он проводил взглядом ее медленный жест. Удивление? Нет, скорее сосредоточенное внимание, а может, растерянность - собранная растерянность воина. Впрочем, шлем и темнота мешали увидеть, что написано на его лице, даже если там и было что-то написано. Но мышцы под пальцами Яхель, под темно-красной глянцевой кожей, ожили, окаменели и содрогнулись в мгновенном напряжении - демон вогнал правый меч в пол, в трещину в каменной плите. Движение вышло неразличимо кратким и при этом каким-то небрежным - глазом моргнуть не успеешь, не то что испугаться.
Освободившаяся рука медленно-медленно протянулась к лицу чернокнижницы - странный контраст между мгновенным рывком, вогнавшим оружие в пол. В очертаниях ладони, в длинных пальцах с черными, чуть изогнутыми когтями, в самом движении скрывалось незаметное, тяжеловесное изящество - то самое изящество, которое свойственно всем опасным тварям, змеиная льющаяся грация, обещающая смерть. Но демон даже не думал угрожать. Он коснулся щеки эльфийки с осторожностью, невозможной для такого массивного существа. Осторожно и вкрадчиво, как-то сосредоточенно коснулся он - тыльной стороной полусогнутых пальцев, держа когти подальше от нежной кожи.

Рыжая дрогнула как от удара. Глаза вновь широко распахнулись и тут же закрылись. Он был горячий. Очень горячий. Ей казалось, что под гладкой темно-алой кожей гиганта бегут потоки лавы, а не кровь. Кажется и ее саму бросило в жар. Какое-то странное ощущение. Мироздание словно скукожилось, сконцентрировалось в этом помещении. Цвета показались ярче обычного, запахи острее, тактильные ощущения... Ими эльфийка просто не могла насытиться. Вторая ладонь легла на широкую грудь. Подушечки пальцев заскользили по торсу, изучая, играя, пробуя на прочность стальные мышцы воина.
Где-то на задворках сознания мелькнула отчаянная мысль "Что я делаю?" и тут же утонула в ощущениях. Новых для чернокнижницы. Разве могли сравниться с этим Стражем, этим могучим зверем, ворчливый назойливый имп и томно-порочная суккуба. Щека, хранящее прикосновение когтистых пальцев горела огнем. Яхель не пыталась отшатнуться или отвернуть голову. Она прислушивалась к себе. Она прислушивалась к демону, покорившемуся убаюкивающему заклинанию. Сама не заметила как сбилось дыхание. Сейчас все внимание рыжеволосой девушки было сосредоточено на кончиках пальцев, под которыми мерно билось крепкое сердце.
Триумф победителя почти растаял в густеющем воздухе и все же понимание того, что Страж находится полностью во власти ее пут, будоражило кровь. Судорожно облизнула пересохшие губы. Она же может сделать с ним почти все, что захочет. А чего же она хочет? И тут эльфийка словно протрезвела. Впервые за все это время колдунья испугалась по-настоящему. Да только не сумрачного гостя, насильно выдернутого в этот мир, а себя, собственных желаний.

Второй меч звякнул о камень, наугад отыскав между плитами зазор. Острые каменные брызги чувствительно задели босую ступню эльфийки. Вторая рука потянулась к ней, только на сей раз не к лицу, а к плечу - к рыжим волосам на черном шелке одеяния, к длинным, струящимся прядям, небрежно падающим на плечи и грудь.
Демон изучал заклинательницу с не меньшим любопытством, чем она его. Ее пытливые, вкрадчивые прикосновения, ее светлая кожа, на ощупь похожая на шелк, и янтарные волосы, и зеленые пронзительные глаза... Торжество, и властность, и еще почему-то удивление... и страсть, прорастающая в душе зелеными злыми радугами Силы. Все это была она, и она изучала стоящего перед ней воина, взамен позволяя изучать себя.
Там, в душе, запах которой был таким теплым и сладостным, не было страха. Отвращения не было тоже, зато было что-то, граничащее с восхищением. Ей нравится? Что она ощущает в его собственной душе? Что думает о существе, внешне столь непохожем на нее?
Демон не задумывался о том, насколько он во власти чернокнижницы, да и вообще ни о чьей власти не думал. Не приходило в голову. О собственной силе не думал тоже, об оружии, оставленном без раздумий и позабытом... Все было - или казалось? - для него естественным, хоть и удивительным. Он вообще ни о чем не задумывался, слишком увлеченный невероятным происходящим, чтобы еще и раздумывать.
Все могло подождать.

Она даже не заметила боли от осколков. Или заметила, но приняла ее за что-то другое. Яхель уже не слишком различала оттенки своих эмоций. Она не могла понять почему все пошло не так, как она хотела. Первоначальный восторг, с каким обычно осматривают купленного племенного жеребца сменился чем-то малознакомым. Даже комок подкатил к горлу, а от бесстрастного взгляда демона хотелось отвернуться. Неужели чернокнижница смутилась? Рыжая была уверена, что это чувство ей незнакомо. А все же особенно пронзительной показалась нагота в зазорах между слоями тяжелого шелка. Ушастая нервно покусывала губы, не смея поднять глаза на гостя. Впервые после призыва она почувствовала, что в этот мир пришла не предсказуемая коварная тварь, а создание куда более совершенное. Живое. Сильное. Именно к этой мощи и тянуло эльфийку. До дрожи в коленях. И все же до последнего синдорейка пыталась держать себя узде, опутывала холодными увещеваниями разума.
Бледная кисть скользнула в широкую ладонь демона, замерла на мгновение, мягко, но настойчиво отвела от плеча. Чуть помутневший, одурманенный взгляд лизнул четкую линию нижней челюсти воина. Голос растерях всю свою звонкость, она была уже ни к чему. Яхель чувствовала как ее изучают, как тлеющие угольки глаз проникают в самую душу. Если так, то и шепота хватит. - Ты будешь служить мне.

- Да, - отозвалось тяжелое эхо.
И рука воина повиновалась отстраняющему движению, вместо плеча эльфийки накрыла ладонью тыльную сторону ее руки, скользнула по запястью, по предплечью, сдвигая к локтю скользкий шелковый рукав.
О да, он будет служить ей - янтарной и белой, и огненной, такой беззащитной и бесстрашной, так уверенной в своей незаметной, непреложной власти. Он будет служить ей, легионер Пылающего Легиона, воин великой армии, рожденный лишь для того, чтобы служить. Он будет беречь ее, будет стражей ее покоя и орудием ее гнева, он будет ее... ее. И за это она позволит ему быть рядом.
Шелк рукава скользил под пальцами, стекал вниз, собираясь в невесомые складки, открывая запретно белую кожу, охваченную дрожащим золотом свеч. Черные когти, тяжелая ладонь, до каменной гладкости обласканная рукоятью оружия. Темно-красная кожа с металлическим глянцем, завораживающее течение мышц под кожей. Тусклые латы, кажущиеся частью полуобнаженного тела. Дыхание. Сильное, размеренное дыхание демона, которое минуту назад еще не было слышно.
Тени. Нервный, качающийся свет.

И сознание поплыло, закачалось в такт нервно подрагивающим огонькам. И неясно что стало причиной. Может скольжение его ладони, может жар его дыхания, его покорность. Однако не было в нем рабского подчинения, это мрачное согласие, принятие ее правил, на равных. Слишком пронзительными стали прикосновения. Сладкими, до боли где-то в груди. И ее потянуло в водоворот, захлестнуло с головой. Сомнения и ослабевший глас рассудка не оставили и следа.
Полыхнув отчаянием в глазах, потянулась навстречу его рукам, прошлась ладонями по могучему торсу. От твердого как камень живота, бугрящегося мышцами, к крепкой шее, сильному подбородку. Подушечки белых тонких пальцев словно невзначай задели мочки ушей, качнули грубые кольца сережек. Сумрачно сверкнул рубин. Осторожно и робко коснулись шлема. Чтобы дотянуться, пришлось приблизиться вплотную. Дыхание рыжей отяжелело, сердце забилось как обезумевшее, когда жар его кожи лизнул сквозь пленку шелка.
Осмелела, повела плечами, ежась из-за коварных мурашек и медленно, словно нехотя прильнула к демону. Щеку обожгло.

Вкрадчивая ласка шелка заставила воина вздохнуть. Под кожей вздрогнули, каменея в ответ на прикосновение, мышцы. Прохладное тонкое тело маленькой заклинательницы - о, как оно неожиданно умело льнуть, струиться, подобно шелку ее одеяний, подобно прядям ее волос, огненным золотом вспыхивающим в сиянии свеч. Рука сама собой опустилась эльфийке на спину, скользнула вниз, от шеи к пояснице, неспешно и с наслаждением повторяя плавный изгиб тела.
Она пожелала увидеть его лицо?
И, подняв свободную руку, щелкнув каким-то креплением в ребристых пластинах, воин снял с головы шлем. Развернулись, упали на спину освобожденные волосы - длинные, блестяще-черные, туго заплетенные в косу с зажатым в металлическое кольцо концом. Не глядя повесив шлем на рукоять одного из мечей, он погладил заклинательницу по волосам, перебирая шелковистые пряди.
У него было лицо статуи, очень правильное, но чужое, похожее и непохожее на лица рас этого мира. Вместо изгибов линий - изломы. Каменные грани, темная кожа, черные прямые брови, твердая линия переносицы, сколы щек, угловатые камешки скул, тонкие черные губы, очерченные надменно и строго. Темные рога, полукольцом изогнутые вниз и вперед, обрамляли это лицо, будто высеченное из глянцево блестящего камня. Острые кончики клыков резко белели в сумраке, дважды перечеркивая верхнюю губу.
Глаза - зеленое пламя - неярко мерцали, и взгляд их был ощутим кожей, будто прикосновение.
Он так и не спросил у эльфийки, как ее зовут. Не имя, конечно же нет, а просто как зовут - любому посвященному видна разница. Он, воин, вообще не любил лишние вопросы. Если пожелает, она скажет ему сама. Потом. Когда придет время.

А эльфийке было не до имен. Она тонула и не видела ни одного шанса на спасение. Кожу покалывал этот взгляд. Самое живое и непривычное в этом... Монстре? Нет, она не видела в нем чудовища. Он мог быть им для кого угодно. И должен был быть. Такова его природа. Ни жалости, ни сомнений, ни раздумий. Руки, держащие огромные тесаки, холодный блеск латных пластин и смертоносная скорость. Но только для нее, такой маленькой и хрупкой рядом, он был стеной.
Демона и правда легко было представить в камне. Если бы чернокнижнице было дано, она не раздумывая высекала в граните эти резкие жестокие черты. Но что она могла? Только подняться на цыпочки, стараясь обхватить руками-веточками плечи Стража, растерянно-робко вплавиться губами в ключицу, касаться ладонями острых скул, подобно незрячей. Знает ли он что такое нежность? Если нет, то почему его пальцы столь бережны? Запрокинула голову, стараясь хоть что-нибудь прочесть на суровом непроницаемом лице. Осознав, горько усмехнулась своим же по-детски глупым надеждам. Это наваждение. Крепко сжала зубы, впиваясь ноготками в темную гладкую кожу. Просочилась бы ядом свкозь поры, наполнила бы его вены собой, слилась бы с этой непостижимой мощью. Хоть так почувствовать себя сильнее, хоть ненадолго. Но белое тело оставалось неизменным, игнорируя потаенные желания. Птичка. Сожми ладонь и останется от нее лишь комок перьев да смутное воспоминание о пении.
Яхель почувствовала слабость, в горле пересохло, темнота сгущалась перед глазами. Ей пришлось опереться о руку Стража, чтобы не упасть. Только сейчас заметила как дрожат колени, какими ватными и непослушными стали ноги. И все же голодные пальцы продолжали гладить темную плоть, упиваясь неспешным удовольствием. Где-то внизу живота натягивалась нить, звенела, требуя большего, доводила юную колдунью до помешательства. Слишком холодная со своими соотечественниками, сама удивилась этому зову. Всегда для эльфийки близость была чем-то похожим на обязанность или повинность. Не находила она утешения ни с мужчинами, ни с женщинами. Сейчас же, чувствуя как беспокойно ворочается в ней животное начало, принялась покусывать губы, страшась признаться себе в этой слабости.
А он был все таким же близким и чужим. Ее. Разве хоть что-нибудь сможет ее остановить?

Каменное лицо демона по-прежнему казалось бесстрастным - но что-то тайное, скорей ощутимое, чем видимое, плавилось за этой каменной маской, смягчалось под напором тайного жара. Того жара, что делал слышным дыхание, заставлял спешить в груди медлительное, мощное сердце.
Не отстраняясь, не отдаляясь ни на дюйм, все так же прижимая к себе чернокнижницу - невесомую, словно лепесток цветка, - он преклонил колено. Теперь ее лицо оказалось почти вровень с его. Теперь она могла касаться его руками, как пожелает, и ей не придется тянуться. Теперь так близко ее глаза, ее тонкие ушки, хрупко сквозящие розовым на просвет, ее удивительные волосы... Руки воина легли эльфийке на плечи, и тяжесть их была надежной, как тяжесть доспеха. Неторопливо и уверенно они двинулись вниз, сминая, увлекая за собой шелк одеяния, заставляя его сползти с плеч, разойтись под неплотно завязанным поясом. Когти на больших пальцах касались обнажившейся кожи - странная, колючая ласка, дразнящий намек на опасность.
Не то вдохновение, не то сосредоточенность - что-то смутное, но всепоглощающее снизошло на каменное лицо. Мелькнул и спрятался темный кончик языка, быстро скользнув по верхней губе. Жадный взгляд скользил по трепещущеиу телу, жег белую кожу эльфийки - такую удивительную, непривычно-нежную.
Она желала опоры, она желала тепла, ощущения силы, принадлежащей ей всецело - и давать ей желаемое было наслаждением едва ли не большим, чем получать его самому.

И она трепетала под этим взглядом, чувствуя как разгораются щеки. Его сила и уверенность преломляли возникающие было сомнения как спички. И вместе с тем, полыхающие голодом глаза вновь наполняли ее уверенностью. Чуть склонила голову, рассеянно, отстраненно наблюдая за тем, как рыжина волос рассыпается по небольшой белой груди, щекочет кончиками тугой живот. Сделала полшага навстречу своему чудовищу, обхватила шею руками, потянулась, закрывая глаза и ища своими податливыми и мягкими губами его, строгие и жестокие. Она хотела знать каково это держать в обьятиях смерть, воплощением которой являлся демон. Пробовать на вкус его тяжелое дыхание, гореть на его коже. Тонкие пальцы легонько царапнули крепкую шею, скользнули в жесткие черные волосы у основания косы. Яхель дрожала. Теперь уже не от смущения. Желание стало просто невыносимым, насыщая каждое движение нетерпеливой резкостью.

А демон, напротив, не спешил. Он любовался этим хрупким созданием, заклинательницей из чужого мира, словно созданной для того, чтобы служить ей, чтобы ею восхищаться. Пояс уступил мимолетному движению пальца, стек на пол к ногам эльфийки, и халат последовал за ним, а потом она прильнула к воину и отыскала его губы - и ощутила, как под его кожей медленно, волной содрогнулись мышцы, и осторожное прежде объятие стало тяжелым.
Поцелуй оказался странным. Не вполне похожим на то, к чему, наверное, привыкла Яхель - темные губы чуть приоткрылись в ответ на ее касание, и быстрый кончик языка обежал их вкрадчиво и легко. Хвост демона, почему-то уже лишенный кольца с клинками, захлестнул ее бедро, будто тоже участвуя в объятии.
Ее дыхание пахло безумием - ведь это было ее дыхание. Жаждой оно пахло, общей, одной на двоих. Не будь она так хрупка и невесома, так невероятна - быть бы ей уже смятой, распростертой на каменных плитах, и пластины доспехов летели бы на пол одна за одной...

Эльфийка действительно была не в себе. Просто что-то случилось с ней этой ночью. Может виноват интимный полумрак, трепет чувственного света на стенах, опасность которой дышал демон. Она не знала. Она просто не хотела знать. Все ее желания сосредоточились на нем. Эльфийка продолжала целовать воина, все теснее прижимаясь к его могучему телу. Губы, уже чуть припухшие и раскрасневшиеся, не отрываясь заскользили по темному суровому лицу. Яхель уже не была уверена кто у кого находится в подчинении. Эта мягкая тяжесть объятий, мускулистый хвост, обжигающий белое бедро. Может и хотела бы ощутить на себе его силу, захлебнуться грубостью, смешать удовольствие с болью, но как решиться на такое?
Движения пальцев становились все более хаотичными. Рыжая дрожала всем телом, стремясь насытиться. Она на ощупь отыскивала застежки, тщетно пытаясь стащить с Кайх-Соору наплечники. Разбилась о слишком хитрый, непрывычной конструкции широкий пояс. На одном только выдохе, с каким-то отчаянием прошептала - Помоги.
Она подняла взгляд на Стража. Одурманенный и горящий. Уже почти не скрывая беззвучной мольбы.

Одним движением воин избавился от наплечников, и металл загремел о каменный пол, высек лезвиями россыпь кратких тусклых искр. А потом его руки вернулись к телу эльфийки - на талию, такую тонкую, что ее легко можно было обхватить ладонями, на бедра. Огладили плавную линию ягодиц. Когти больших пальцев оставили на животе Яхель две белых черты, опасно вдавившись в нежную кожу, но все же не раня.
И пальцы сжались на ее бедрах, и хвост оставил ногу - демон поднялся с колен вместе с эльфийкой, легко держа на ладонях неощутимый вес ее тела. Чуть помедлил, оглядывая комнату, подошел к алтарю и посадил ее на гладкий прохладный камень, рядом со стоящим с краю подсвечником, прямо в золотое зыбкое зарево. От этого света, оказавшегося вблизи, белая кожа заклинательницы казалась янтарной, и волосы наполнились искристым внутренним пламенем. Казалось, будто жар, снедающий ее, вдруг перестал умещаться в маленьком теле, просочился наружу, - и, стоя над ней, пожирая взглядом золотую и огненную статуэтку, воин пластина за пластиной снимал доспехи. Налокотники с лезвиями-пробойниками, латный пояс, какие-то скованные вместе цепи... Блики скользили по его медно-багровой коже, тени мазками мрака лежали в рельефе мышц, а когда он наклонился к креплению наколенников, длинная коса упала на бедро Яхель, сворачиваясь блестящей черной змеей, и демона его почти коснулась ее колена.

Когти на коже, расцевтающие где-то в глубине огненные цветы желания, холод алтаря. Безумие охватывало рыжую. Она и без того не могла заставить себя оторвать ладони от его горячего тела. Каждый раз когда напрягались стальные мышцы под кожей, у эльфийки все сжималось внутри.
Когда воин избавился от доспехов, Яхель даже задержала дыхание. Ведь отнюдь не металл, обнимающий его плечи делал демона таким опасным. Зловещий силуэт, возвышающийся над девушкой, внушал первобытный ужас. Но, похоже, чернокнижница практически не замечала собственного страха. Судорожно облизнула губы, дрогнула всем телом, когда тяжелая коса тронула ногу. Толще ее собсвенных запястий. Обхватила ладонью ближе к основанию, легонько потянула, чтобы вновь стать ближе к его чужим-близким губам. Впилась поцелуем. Не слишком опытным, но несомненно горячим и жадным. Яхель заметно осмелела, уже с дерзостью изучала кончиком языка, трепетным и нежным. Тихо и как-то сдавленно застонала, уколовшись о чуть выступающий клык. Прогнулась, обнимая своего зверя, потянулась выше, к его плечам. Уже не подчиняясь ее воле, тело стремилось оплести демона, вернуть ему тот жар, что успел разбудить.
Стройные ноги девушки, сверкнули белизной колен. Осторожно скользнули по мускулистым бедрам Стража, обхватывая, затягивая, обещая. Горьковатым медом поцелуев синдорейка прошлась по шее и плечу Кайх- Соору. Ладони с кошачьей мягкостью гладили тугой, бугрящийся мышцами живот.
Дыхание рвалось. Рыжая колдунья то и дело забывало дышать. Так же беспокойно замирало сердце. Вновь упругая небольшая грудь соприкоснулась с его, широкой и жесткой. Снова стон. Уже отчетливый и глубокий. Разбился о воздух. Яхель с таким пылом прижалась к демону, что прохладный алтарь был ни к чему. Она приподнялась над камнем, удерживаясь на темнокожем гиганте обьятиями.

Ее близость, шелковая прохлада ее объятий высекали из камня, которым был демон, незримые искры. Едва выпрямившись, он подхватил ее, сжал в объятиях с силой, которую до сих пор так терпеливо сдерживал, заставляя нагое гибкое тело стелиться и льнуть, вбирая жар багрово-медной кожи. Упругий гибкий язык скользнул узким кончиком по тоненькой ключице, по шее, по щеке, по краю уха, когтистые пальцы зарылись в волосы, сжались жадно, до боли, захватив полную горсть струистого шелка.
А потом демон выдохнул в ухо эльфийке негромкий, тяжелый рык, оторвал ее от себя и опрокинул спиной на алтарь. Выпустил рыжие волосы, огладил ее всю, маленькую, трепещущую, охваченную рыжим золотом свеч - плечи, маленькие дерзкие груди, упругий живот, вздрогнувший от прикосновения когтей... Еще один выдох смешался с рычанием. Свечи, тени, рыжий качающийся свет, запах воска, металла и страсти, и маленькая женщина, распростертая на алтаре - жертва? жрица? - отныне вседержительница железной и огненной души воина Кайх-Соору.
Темный язык демона коснулся ее колена, спустился ниже, и внутреннюю сторону бедра Яхель опалило жаром дыхания. Тронул нежное лоно, скользнул на живот, потом на грудь...
Звякнула пряжка пояса, расстегнутая рывком, и через миг когтистые пальцы вовь стиснули бедра эльфийки - сильно, до боли, - и жаркая плоть коснулась ее лона.

Убаюканная и одурманенная грубыми ласками своего чудовища, стала податливой, нестерпимо горячей. Она не замечала боли, которую причиняли когтистые пальцы. Боль искусно вплеталась в желание и сумрачное удовольствие чернокнижницы. Самая восхитительная оправа для наслаждения, многократно усиливающая, обостряющая все чувства до предела. Затуманенный взгляд рассеянно цеплялся за пятна цветов. Вот ее собственная белая, как кость, рука судорожно впивается в бархатно-темное алое плечо, вот пламя свечей отражается в абсентовой зелени глаз, сумрачный доспех забыто ютится на полу. Черные когти, белые клыки, поблескивающие влагой. И главнствовали в этом каледойскопе чувств прикосновения. Решительность, почти хозяйки уверенные объятия, сила, которой делился с ней демон.
Соприкоснувшись вновь с гладким затертым камнем алтаря, синдорейка буквально растеклась перед Кайх-Соору. Распластала руки над головой, безотчетно приподняла бедра навстречу. Маня, приглашая, настаивая на близости. Еще никогда рыжая не была такой. Если бы смогла увидеть себя со створоны, трезвым взглядом, зарделась бы от стыда. Но сейчас она просто не могла сопротивляться этому тянущему чувству внизу живота, этому мраку, поглощающему разум. Абсолютное затмение. Она и не хотела противиться.
Ласки стали откровеннее, прохлада лизала гибкое тело рыжеволосой колдуньи. И все же, чернокнижница немного пришла в себя, стоило ей только опустить глаза на воина, стискивающего ее бедра капканом пальцев. Судорожно заглотнула воздух, глаза расширились. Он был могуч во всех смыслах и страх холодным гадом закрался в сердце. Задрожала как осиновый лист, стоило почувствовать его плоть. Горячую и настойчивую.
И все же дороги назад Яхель уже не видела. Она не могла при все желании остановиться. Как щепка уносимая подводным течением, уже даже не пытаясь ни за что ухватиться. Прикусив губу, осторожно, совсем чуть-чуть качнулась навстречу. Движение практически неуловимое, все же срывало все запреты, стряхивало ограничения, было негласным разрешением не сдерживаться.

Он и не колебался - просто медлил, наслаждаясь ее трепетом, жадным откликом ее маленького тела. Ее хрупкость оказалась обманчива, по крайней мере отчасти - она была нежна и упруга, подобно шелку, который так и течет в пальцах, а попробуй-ка разорви.
Выдохнув еще один полурык-полустон, сильнее приподняв бедра эльфийки, он вошел в нее медленно, будто желал насладиться каждым мгновением этого движения. Медленно - но сильно, до конца, до боли. Так же медленно подался назад. Тлеющие зеленью глаза на каменно-темном лице прищурились, губы напряглись, исказились, открывая неожиданно мелкие и ровные белые зубы с длинными, заложенными друг за друга иглами-клыками.

Она думала, что готова, была уверена, но действительность превзошла ее ожидания. Только начав свое движение, демон сорвал с губ эльфийки густой тягучий стон. И чем дальше, чем глубже проникал он в горячее плавкое тело, тем нестерпимее становилась сумашедшая смесь боли и наслаждения. Рука чернокнижницы взметнулась ко рту, дрожа замерла, стиснутая зубами. Она душила крик, жмурилась, впиваясь в собственную плоть. И все же, сдавленный и слабый, он просочился в воздух. Как же он был горяч!
Эльфийка едва не задохнулась, кажется забыв, как нужно дышать. Она испугалась, что не выдержит этой силы, неотвратимости. Колени жалобно и отчаянно вжались в темные блестящие бедра Кайх-Соору. Непроизвольная и тщетная попытка свести ноги. Оглушенная собственным сердцебиением все же открыла глаза, поймала выражение его лица, облизнулась, потихоньку приходя в себя. Едва различимые нити контроля предательстки выскальзывали из рук. Хрупкие пальцы впились в широкое запястье. Твердое, словно вылитое из металла. Полушепот-полустон - Еще, - не приказом, просьбой, мольбой.

О, об этом его не нужно было просить. Ни в одном мире не нашлось бы сейчас силы, чтобы остановить его, оторвать от нее, такой тесной и жаркой, наконец-то согревшейся в его руках...
Плавные движения стали резче, их рваный странный ритм набирал разгон, демон тяжело дышал сквозь зубы, пожирая взглядом мучительно изогнувшуюся эльфийку. Золотая, и огненная, и шелковая, невероятная... Он будто забыл, что может причинить ей боль. Казалось, он совсем потерял голову, погружаясь в ее лоно раз за разом, резко и жадно, и каждый выдох превращался в рычание, тяжелое, бархатное. Мышцы под темной кожей появлялись и пропадали при каждом движении, оплетали руки, плечи, угловатым рельефом каменели на животе, свивались в узлы, переливаясь друг в друга.
Наверняка воин все же сдерживал себя, щадил доверенную ему драгоценность, ведь вздумай он хотя бы сжать пальцы на бедрах чародейки вполовину, в четверть силы - и ей бы несдобровать. Хотя ей и так, наверное, приходилось, несладко.

Глаза защипало. Эльфийка даже не сразу заметила, как выступили слезы, щекотнули горячие щеки дорожками, скатились куда-то к мочкам ушей. Каждый мощный толчок в ней отзывался звенящей болью, пронзал все тело чуждым, противоестественным удовольствием. Не сразу, но все же начала ему отвечать робкими движениями навстечу. От крепких когтистых пальцев на коже, скорее всего, останутся синяки, но это была лишь малая цена за тот ураган ощущений, что поглотил рыжую. Она сама не подозревала насколько выносливо ее хрупкое на вид тело.
Демон наращивал темп, с легкостью удерживая бедра смертной на весу. И вроде бы должна пообвыкнуться, расслабиться немного, но каждое движение внутри нее, тяжелая мерная пульсация горячей плоти взрывали целые вулканы восторга, удерживая на острие.
И все же она хотела быть ближе. Ей не хватало дыхания этого создания на своей коже. Перехватила пальцами жесткую черную как смоль косу, крутанула легонько, обматывая вокруг предплечья и рванулась вверх, к нему. Волосы огненным каскадом заструились по спине, пеленая тоненькую фигурку горячими нитями. Свободной рукой вцепилась в плечо. Яхель не сомневалась в том, что Кайх-Соору ее удержит. Ведь она в его крепких глянцево-темных руках была как котенок.
Этот рывок оказался чреват для девушки. Неосторожно, необдуманно она сама невзначай усадила себя еще крепче на столб жесткой раскаленной плоти. Снова стон, скатывающийся на полурык. Более тонкое и мягкое эхо воина.

В ответ на ее рывок демон зарычал. Пальцы непроизвольно сжались на бедрах Яхель, вдавливая когти в нежную кожу. Из-под них выступили капельки крови, блестяще-черные в рыжем зареве свеч. Длинный гибкий язык обжег шею, щеку, грубо раздвинул маленькие губы эльфийки, приоткрытые лихорадочным дыханием. Легко держа ее на весу, на ладонях, и теперь уже почти не щадя, воин буквально насиловал ее рот, пил дрожащее дыхание, глуша ее тихие, почти мучительные стоны.
Все его огромное тело пробирала волнистая дрожь, и мышцы ребристыми желваками ходили под кожей, каменели под пальцами Яхель, сжимающими его плечо.

Сейчас, укачиваемая на его руках стала еще больше похожа на подростка. Трогательное и нежное тело терзал монстр. Стоны, такие жалобные и тонущие в непривычном поцелуе, только усиливали это сходство. И все же Яхель не собиралась останавливаться. Продолжая впиваться в багрово-блестящие плечи она впитывала в себя его дрожь. Удивительно, оказывается и монолит может тронуть трепет. Влажные дорожки слез на щеках высохли. Или попросту испарились на горячей коже.
Тяжело дыша, дернула головой, стараясь избавиться от настойчивого гибкого языка. Демон был силен. Слишком силен для эльфийки. Ее не хватало, чтобы наситыть воина, ее разрывало от переполняющей мощи, от того, как вздрагивают массивные плечи, змеятся под кожей стальные мышцы. Яхель буквально захлебывалась жаром. Рыжая дрожала, понимая, что уже находится на пределе своих возможностей. Капли крови издевательски неспешно расчертили белизну бедер темными-полосами. Она как будто не замечала. Странное оцепенение. Словно сознание ускользнуло из истерзанного ласками тела, поднялось, со стороны наблюдая за двумя сливающимися созданиями. Слишком разные и непохожие. Практически противоположности. Темный гигант и миниатурная белая фигурка. Болезненное удовольствие и неистовствующая ярость, коварная вкрадчивость и натиск воина. Общее лишь всепоглощающее пламя похоти, уничтожающее даже следы рассудка.

Демон оторвался наконец от ее губ, давая возможность дышать свободно. Ее отклик, ответные движения маленького тела сводили его с ума. Пальцы ослабили хватку на бедрах Яхель, будто он вдруг спохватился; сжались снова, и трепет, объявший могучее тело воина, стал явственней. Мышцы ребристыми желваками окаменели на шее, на плечах, тугими змеями оплели предплечья, запрокинулась тяжелая голова, заставляя вцепившуюся в рога эльфийку податься вперед, плотнее прильнуть к широкой груди демона.
Еще несколько беспощадных рывков - и внутри Яхель взорвалось целое извержение. Воин выдохнул тяжелое, нутряное рычание, замер на мгновение, медленно содрогнулся всем телом, потом задвигался вновь, но уже мягче, будто успокаиваясь, и хватка на бедрах эльфийки наконец ослабла.
Наконец он снял ее с себя и уложил на алтарь. Навис сверху, опираясь руками о камень по обе стороны от ее тела. И как-то уютно, будто и не демон вовсе, наклонил рогатую голову и уткнулся лбом ей в живот.

Она уже не могла кричать. Только какой-то полуписк-полурык смешался с тяжелым выдохом воина. И без того ушастая была к самому пику. Уже накрываля ее тяжелая темная волна, стремясь утопить в своих горячих водах, раздавить. И яростный взрыв внутри одним махом разорвал тонкие незримые нити, что хоть как-то удерживали Яхель в реальности. На мгновение девушке показалось, что она теряет сознание. Разбилась, разорвалась на миллиарды осколков, еще отчаяннее заскребла ногтями по рогам оставляя свои метки.
Она практически ничего не видела и не слышала. Даже жестокая боль от последних безумных толчков в ней казалась смутным воспоминанием. Жар наполняющий ее, нежность последующих, чуть заторможенных движений. Не она, кто-то другой, кто смог вынести эту ярость, выжить, лежал сейчас, остывая на гладком отполированном касаниями камне. Сама же чернокнижница казалась себе дыханием, рассеившимся в воздухе, пыльцой, оставшейся на пальцах, после прикосновения к крылу бабочки. Он выскользнул из нее и пустота настигла рыжеволосую колдунью, оставляя такой одинокой и неожиданно слабой.
Но окружающий мир и не думал останавливаться, наблюдая за падением безумной синдорейки. Свечи продолжали равнодушно потрескивать фитильками, слабый сквознячок осторожно тронул кожу. Не сразу, но все же смогла вернуться к себе. И именно тогда, когда это было так необходимо измотанной эльфийке, живот дрогнул и напрягся под тяжестью демона. Она не одна. Это был просто морок. Пальцы, подрагивая легонько тронули голову Кайх-Соору. Лениво и устало смахнули, выбившуюся из косы жесткую прядь. Теперь у нее есть он.

:всего этого только что закончившегося безумия.
Коса воина лежала на камне рядом с эльфийкой, свернувшись неровными кольцами. Вздрагивали свечи, успевшие сгореть почти наполовину.

А она не смогла ответить на его взгляд. Как-то скомканно и быстро отвела глаза. Наверх, в потолок. Демон был прекрасен. Она не подвергала эту мысль сомнению. Его близость успокаивала, но... Всегда это омерзительное "но". Непроизвольно прикусила губу. Его нежность обманчива. Тепло бережных пальцев на груди, мерное дыхание на коже.
Чуть поежилась, приподнялась на локтях и невольно скривилась. Вроде такое простое движение, а боль все равно не упустила возможности напомнить о себе. Чернокнижница, все так же стараясь не глядеть на Кайх-Соору, слабым дрожащим голосом попросила. - Помоги добраться наверх. - эльфийка не питала иллюзий насчет своего состояния. Должно быть пару дней, минимум, она не вылезет из постели. Осталось только самое сложное, попасть в нее.

@темы: РПшное

---

когда шеф приходит еще в вечер пятницы и дает супер-пупер ответственное поручение на весь понедельник, а ты делаешь его за 15 минут это так странно. и теперь хожу и сокрушаюсь, что не догадалась сделать вид абсолютной занятости на полдня.
ах да, у меня сегодня еще и день редкостной тупки. тащилась из своего старого-нового дома. поехала через ебеня. была свято уверена, что уложусь в минут сорок-час. ни фига. убито на дорогу было часа два. приехала и выяснила, что совсем рядом с нами станция цветной бульвар, а сей факт упрощает варианты добирания до работы в разы ибо по прямой. кроме этого еще страшно затупила, забыв как работает сканер. с дебиловатой улыбкой ходила к Мише с просьбой сфоткать страницу в паспорте. посмотрел как на дуру и посоветовал выброситься в окно.

@темы: бессмысленный набор букв

---

а ночью было душно. и кто-то плакал сверху.

зима офигенна. даже если на календаре еще не она. мне никогда не бывает так классно кроме как зимой. больше снега, больше холода, больше темноты!

@темы: бессмысленный набор букв, картиночки, да

---

это странное и забытое чувство. ты стоишь посреди холода и воды. продрогшая. в ботинках неприятно хлюпает ледяная вода, ноги уже сводит. волосы, выбившиеся из-под шапки липнут к покрасневшим и онемевшим щекам. закуриваешь только для того, чтобы огонек зажигалки хотя бы на доли секунд обогрел пальцы. и все равно ты улыбаешься. оскалом победителя. ах, это давно забытое чувство I'm fucking king of the world! такое ощущение, что я совершила очень-очень длительное путешествие и, наконец, пришла. я собрала все кусочки себя, я стряхнула все лишнее, прогнившее и давно ненужное. внутри стоит крепенький блестящий стержень. доспех снова цел. идеально подогнаны все детали, не просочиться. пули рикошетят, осколки даже не царапают темную матовую поверхность. и даже брызги чьей-то крови не портят картину. потому что, похоже, задевает тем самым рикошетом. и сила переполняет. и продолжаю скалиться, окружая себя дымом. и, если и есть где-то внутри жалость, нежность, что-то теплое и бархнатое, то это хорошо защищено от окружающего мира прохладной сталью.
хочется, как диснеевская принцесса раскинуть руки и подставить себя ветру. ощущение свободы офигенно. ничто, вообще ничто не сдерживает. это самя восхитительная форма одиночества. самодостаточность и цельность.


даже музыка обрела форму. раньше это был лишь симпатичный фон. теперь же, выцепив, стараниями Великого Корейского Рандома старенькую добрую "Петарды" тихо офигеваю. господа, да это же просто десять из десяти! идеальный саунтдрек к происходящему вокруг. хоть на цитаты растаскивай)

@темы: музло, смотрибельное, бессмысленный набор букв, картиночки, да

---

меня весь день тянет на поговорить. а все, млин, такие занятые и работают. поговорите меня, а то не отстану ><

@темы: бессмысленный набор букв

---

мне надо было родиться какой-нибудь Татьяной Петровной, чтобы инициалы соответствовали действительности. и выкраситься в блондинку еще сверху. я завтра опять переезжаю. и сейчас сижу в просрации. раньше был стационарник-роутер-ноут. теперь роутер и два стационарника. сказали, что надо провод. какой? где? куда бежать? что делать? блин. хочу чтобы приехать, подключить комп в розетку и вжжж, сразу тырнет. а вместо этого я думаю, а если я найду нужный провод, куда его втыкивать? оба компа в роутер по проводам? а там есть для этого дырочки? и мы где-то посеяли пароль от роутера. ну почему же я такая дура? -_-
хочу бесплатного дядечку-подключатора, чтобы пришел со всем нужным, поколдовал 5 минут, пока я курю и ушел. а я такая сразу вжжж и в тырнете.

@темы: бессмысленный набор букв

---

спасибо Корейке за самую кавайную-раскавайную панду, что я видела за последнее время. сижу и някаю. ^______^
умиляка

@темы: смотрибельное

---

ах да, оно просто обязано оказаться здесь ящетаю

@темы: музло, смотрибельное

---

пятый рейдовый день подряд. нет-нет, это совсем не о том, что я устала, что я очень хочу рисовать а мне просто некогда. и даже не о том, что эта усталость накапливается, а перед сном в голове крутятся мысли вроде "отвести подальше от тотема, защитки, вуду-срочно-защитки-чтобы-еще-двое-не-страдали-а-хилы-не-высыхали, поймать кулаки, с цепями сбегаемся, сжать булки, но убить четвертую искру, ЩИИИИИИТ! ЭПИЦЕНТР! ЩИИИТ! таунт звезду срочно, на мк журавлик и кружиться, кружиться, кружиться..." это все нормально, это меня вполне устраивает, но фаааак, я уже черт знает сколько не могу сделать дейлики. репа с лотосом уплывает от меня все дальше и дальше, а у лотоса вкусные рецепты на эпики. я не успеваю собрать чертову репку на огороде и колокольчики с их духом тоже все дальше и дальше. я тупо не успеваю сходить в героики и выбить себе уже шапку и перчатки. они у меня угшные крафтово-пвпшные. и пусть валят лесом все класки, змеи прочее-прочее, мне хотя бы это сделать. очень завидую тем, у кого есть возможность прямо на работе потратить полчасика и замутить всю эту красоту. я же прихожу домой, быстра-быстра-быстра стараюсь приготовить хотьчтонибудь, успеть сделать необходимые дела срочно закидываю в себя это самое хотьчтонибудь, что приготовила и иду на сбор. а самое красивое и офигенное то, что _обязательно_ каждый раз кто-нибудь не приходит вообще, кладет болт на все эти рейды и спокойно приходит на час позже, а после, чуть ли не на каждом третьем пуле выебывается и строит из себя диву. и да, я о Леше. окей, я не против с ним тусить в реале, хи-хи, ха-ха там, но вчера, когда он опять начал высказывать свое "фи" на тему "если я вам так не нравлюсь, я могу и уйти", я еле сдержалась, чтобы не рухнуть на колени перед компом и начать молиться. "Да! Да! Все известные боги, сделайте это! Очень вас прошу!". и с какой же тоской я вспоминаю того паладина с которым танчила на одном из прошлых кд. я обожаю таких игроков как он. идет и молча делает свое дело. никакого нытья, выпендрежа и откровенного хамства.

[16.10.2012 13:53:09] Алхи: понимаешь, рейды в статике - это не просто гарантированные эпики и веселая компания
[16.10.2012 13:53:25] Алхи: это еще и уйма просранного времени из-за тупых вагонов, которых держат по дружбе

я начинаю задумываться над его словами уже.

хотела про пять рейдовых дней подряд, а опять скатилась в злость на мейн-танка. совсем больная мозоль, походу.
ладно, я вот не дива ни разу и у меня своих косяков хватает, потому я, разумеется, не буду вставать в позу и орать "Пока он мт, я отказываюсь танчить", я с окейфесом пойду и буду тихонько стараться делать свое дело. и плевать, что зубы уже почти стерла, пока ими скрежетала и что после каждой такой часовой задержки перед рейдом мне хочется просто взять и уебать. я панда. я монах. я буду медитировать и стремиться к нирване. прокачивать безмятежность и мечтать о том, что на пару дней сдохнет комп.

а вообще, это все просто усталость и накопившееся раздражение, которое просто необходимо было хоть как-то выплеснуть.

@темы: бессмысленный набор букв

---

я слишком разваливаюсь. наверное, уже никакое рп не поможет. буду ждать выходных. остро нуждаюсь в сне и отдыхе.
тоже буду как Селф. я девочка, я не хочу работать (рейдить, рпшить, делать дейлики и домашние дела), я хочу на ручки и мр-мр-мр.
хотя нет, вру. не на ручки хочу. хочу пролежать два дня под одеялом и чтобы вокруг ни души, а кофе и чай с печеньками сами материализовались рядом с кроватью.

@темы: бессмысленный набор букв

---

что-то неожиданно не очень хочется выкладывать последние логи. отыгрыш становится убежищем. когда не высыпаешь, уматываешься на работе, вайпаешься 100500 раз на Элегоне. досточно потом просто прийти и отыграть пару теплых и мягких реплик. чтобы просто сидеть с бестолковой улыбкой и думать, что все не так уж и паршиво. в ближайшее время делиться не буду, наверн. пока эгоистично и нагло попользуюсь этим уютом сама.

@темы: бессмысленный набор букв

---

настроение

@темы: картиночки, да

---

здесь должен быть очередной большой пост о том, как мне тяжело ужиться с кем-либо и как я хочу уже сбежать..

@темы: бессмысленный набор букв

---

весь день шатаюсь по квартиве и ору дурным голосом КАМ МАЙ МИНЬОНС, РАЙЗ ФО Ё МААААСТАААА
доктор, это лечится?

@темы: смотрибельное, бессмысленный набор букв

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра